Вчера бабушка сказала, что он молодчина, и что она им гордится.

От неё очень редко можно такое вот услышать, почти никогда, поэтому целый вечер Невилл был так доволен, что чуть не лопался от радости, точь - в - точь как Тревор, когда съест длинную, сочную гусеницу. Он даже лёг пораньше спать, чтобы не расплескать эту радость, и до утра ему снились розовые, сиреневые и жёлтые мыльные пузыри, парящие в ярко- синем небе — их можно было положить на язык, а пахли они, как всевкусные драже Берти Боттс.

Но вдруг самый большой и красивый пузырь налетел на ветку и с треском лопнул, а Невилл проснулся с криком.

И сразу с острой грустью понял— эту похвалу он ничем не заслужил, она не для него.

Ведь он ещё очень многого боится, и, кажется, никогда не устанет бояться. Движущихся лестниц, своей неуклюжести и забывчивости, взрывающихся котлов и профессора Снейпа. А больше всего — что он так никогда и не станет настоящим гриффиндорцем и не сможет отомстить за папу и маму.

Настоящий гриффиндорец— это такое сложное, запутанное понятие, будто сундук с замками— отопрёшь один замок, а за ним надо следующий, и ещё один, и ещё. Больше всего этот гриффиндорец для Невилла был похож на одну картинку в маггловской книге, которую ему показывала Гермиона — герой, убивший чудовище, чтобы освободить прекрасную девушку. Имя у него было почти как у Перси Уизли, только немного длиннее. Но на самом- то деле он был такой же, как Гарри, храбрый и благородный и тоже совсем ничего не боялся.

Не то, что он, Невилл.

Он мог бы перестать бояться хотя бы зельеварения, чтобы снова порадовать бабушку, но не выходит. Если бы удалось поверить в то, что профессор Снейп его просто испытывает, как дядя Элджи, для его же блага, стало бы легче. Но когда Снейп смотрит на Невилла своими чёрными, пронзительными глазами, как будто жука на булавку накалывая, он становится похож на дементора, уносящего всю радость, так что в его присутствии думать о хорошем не получается.

Луна говорит, что это ему только кажется, такое всегда бывает, если скопится много мозгошмыгов. Надо просто петь про себя изо всех сил что-то радостное, и тогда всё пройдет. Не то чтобы Невилл действительно считал, что это поможет, но когда у них начнутся занятия и будет первое после каникул зельеварение, надо бы попробовать. Вдруг Луна права.

Чтобы снова уснуть, надо подумать о чём-то хорошем, и Невилл представляет себе, как дядюшка Элджи вернётся из Сирии и обязательно привезёт ему в подарок что-нибудь замечательное, например, молинарию шипастую. Об этом не все знают, но если за ней тщательно ухаживать и не забывать поливать, все её шипы со временем превращаются в розовые цветы, которые чудесно пахнут.

Невилл тихо вздыхает от удовольствия, и кладёт под подушку самый красивый конфетный фантик из своей личной коробки-для всякой- всячины. Поэтому, когда он снова засыпает, ему снятся мама и весна.